Всякая большая работа, как известно, должна нести в себе несколько минут священного перекура. Это необходимое безделье все ревнители испокон века утверждённой традиции используют по-разному: одни глубоко продумывают некие грядущие подвиги во благо производства, другие занимаются мелким трёпом ни о чём, кто-то сосредоточенно молчит, возможно переживая не относящиеся к работе проблемы… Но в любом сообществе обязательно находится тот, четвёртый тип, раз и навсегда утвердившийся штатный развлекатель-тот, кому тишина в людском кругу является возможностью достичь повышенного внимания, а значит служит залогом успешного выступления.Кстати, следуя этому своему приобретённому статусу, всякому «четвёртому» предоставляется возможность в несколько минут стрельнуть сигаретку-другую из с готовностью открытых пачек. Именно таким, почти бесплатным и бесконечным исполнителем и служил для окружающих безобидный, вечный «стрелок»Виташка. Он давно уже шагнул в пенсионный возраст, но оптимистичное желание быть в среде людской нужным, запевалой, отвело ему третьестепенную должность плотника и исполнителя различных мелких поручений- «на подхвате», как говаривал -в недрах хозяйственного отдела. Очередная история начиналась, естественно, с раскуривания сигареты или папиросы-тут он не гнушался ни чем-в нашем случае, для полного соответствия роли, добавлялся задорно косящий глаз, новичку обязательно молчаливо и упорно советовавший посмотреть на произвольно выбранную стену, а так же сногсшибательная свежая «горячая»история, как например: «А вы слышали, что в этом июле Серёга П.отморозил ухо?»-дерзкий глаз при таком феноменальном выпаде приобретал некое осмысленное состояние, но тут же по не заданной траектории наводился на одну ему известную цель.Наслаждаясь шоком от выверенного удара, носитель бесполезной информации победоносно и несколько торопливо, желая видимо в оставшиеся минуты раздобыть-таки ещё один «стимулятор»известий, закрывался дымовой завесой. Несмелые и довольно ехидные реплики в данном случае воспринимались безболезненно, как прелюдия: внимание обратилось целиком на него! «Да-да, именно в июле!»-подтверждалось вновь, явно выдерживая нужную паузу и этим нагнетая нетерпение публики.- «Приехал к другу в деревню, а у того и корова с телёнком, и овечки, и боров в хлеву почёсывается, и… самогона-хоть залейся!» «При чём тут самогон-то?»-обычно спрашивал самый нетерпеливый, явно не ладящий с дедукцией. «А при том!»-Кивая для усиления распалялся оратор.- «Ребята набрались зелья с «горочкой» и разбрелись кто куда: хозяин улёгся по-путному, на постель, а наш шалопай,-тут делался наибольший акцент на пострадавшего,-наш Серёга ткнулся за домом в навозную кучу!» «И что?»-продолжал недоумевать оппонент. Оба глаза дружно высверлили в недоучке отверстие перед тем, как каждому вновь увлечься своей орбитой: «А то, что навоз выгребали ещё зимой и от этого под ним образовался ледник!»-триумфально возводил нерукотворный памятник Виташка и, обращаясь под хохот к очередному держателю табачной лихвы, заслуженно-небрежно выкладывал: «Дай закурить!»

ОПЛЕУХА.

Помнится, по молодости было, вышел с работы-устал, мочи нет! Иду домой-впереди овраг с длиннющими лестницами: в начале бесконечный спуск, а потом бесконечный подъём. И так-то мне себя жалко стало, что воскликнул я: «Господи! Да пошли ты мне бесплатную бутылочку, чтоб душу мою заледеневшую мог я отогреть!»Глядь, поднимаюсь уже, а на гребне стоят двое-ждут, понимаю, чтобы пропустить и вдвоём, рядышком, спускаться вниз. Только я последнюю ступеньку оставил, как самый здоровый кулачищем поддел меня… Очнулся в первый раз-слышу: «Вот так бить надо!»И вновь всё пропало… Сколько был в забытьи-не помню. Только очнулся-около головы поллитры моих выпрошенных, как по заказу. Поднялся-ни переломов, ни достойных ушибов-только губа рассечена! Даром, что кувыркался метров тридцать. Взял её, золотоголовую, и побрёл домой: тело ломит толь от усталости, толь от вывертов моих, в кармане бутылка… А той дорогой больше не хожу и водки бесплатной не прошу-умный стал.

ОТШИЛА...

Ну, вы знаете речи наши простонародные: всё для связки слов, стыдно сказать, через «е», да через «ё»! Было раз: устали на работе-всё штурмы всякие, да бои местного значения! Вот и вышли втроём за проходную, сообразили на бутылочку-хорошо! Идём домой, покуриваем, природой любуемся.А Солнышко-то уж и светитА ветерочек-то гуляет! И идёт впереди… Нет, не идёт-плывёт! Такая!.. Глаз не отвести: что шаг-грация, другой-пластика, третий-нежность, а поворот головы-слезу умильную выбивает! Аж мысли возвышенные в голове стали роиться и пот пробился-видимо оттого! Не сговариваясь подхватились мы, подобрались к ней поближе и идём заворожённые, глаз не сводим с этакой-то невидали! Так и ушли бы невесть куда, да дёрнул меня, бестыжего, бес замечаньице высказать-негромко, как думалось-коллегам своим только: «И кто же,-говорю,-братцы, такую женщину… в смысле, какой счастливец живёт с этакой красой?»А она развернулась вдруг-мы аж опешили от неожиданности, нахмурила чёрные брови, смерила нас всех троих с головы до ног и ответствует: «Да такой же дятел… в смысле, долбо… лётчик, в общем, мол, как ты!»И пошла!.. Мигом мы протрезвели-куда хмель улетучился! И день не такой уютный стал, и ветер порывистый, и, более, стыдно стало за того мужа-недотёпу, да и за себя тоже!...

ОТПОР.

… Огород мой находится в самой черте города. Удобно это: не надо ехать далеко-жена тяжело бы переносила такие неудобства с её-то больными ногами! И вот, повадился кто-то вытаптывать наши ухоженные грядки.Я бы ещё терпел, да как посмотрю на полные слёз глаза супруги-кулаки сами сжимаются! Предполагаю, кто это мог быть-местные алкаши безобразничают, да не пойман-не вор! Ну, думаю, держись, ворьё! Не ремонтировал я в очередной раз заборчик, лишь припас обломок черенка лопаты и пошёл в засаду. Глядь, некоторое время спустя, загалдели соколики: «сообразили», значится! Сижу, жду. Даже курить-не курю, терплю. Тут надо сказать, место, где делали пролом, находится рядом с огромным кустом смородины, а над ним склонилась густая вишня-место потаённое, как раз под этот случай. И вот, некоторое время спустя, зашлёпали шаги чьи-то. Хорошо, деловито так зашлёпали и-сразу ко мне! Только меж прожилинок сунулась плешивая головёнка мурлыкающего что-то своё для веселья мужичёнки, я-трах ему со всего маха черенком! Он как наклонился-так и ткнулся лицом вниз, в траву, значится! Тут-то я и забеспокоился-а ну убил паршивца!? Сковало так-не могу стронуться, чтоб проверить. До того вдруг тошно стало, что не передать: себя жалко, а более жалко супружницу мою. Как она без меня горе-то мыкать будет? Да ничто! Зашевелился терпеливец мой-сел, потёр шишку-ну, думаю, кликнет он сейчас свою братию-не огород, меня вытопчут, негодные! И ко всем моим страхам слышу: «Долго ли луку-то не принесёшь?»И как-то прозвали его-забыл со страху! А тот встал и не глядя в мою сторону, шагнул к другому огороду, выломил две рейки и как заорёт в ответ-медвежья болезнь чуть не хватила меня от неожиданности: «Да тут он не вкусный-из другого возьму!»Сел после этого я на землю: руки-ноги дрожат, спасу нет. Весь день после этого ходил как побитый! Но, слава Богу, больше ко мне никто не лазал. И жена повеселела. Я ещё после лук свой под стаканчик попробовал-лук как лук! И чего тем пьянчугам не понравился?!

НАПОСЛЕДОК.

«А вот ещё...» «Да тебя не переслушаешь, Витёк! Работать надо!»-Раскрасневшийся от смеха парень в сердцах махнул рукой, но приостановился перед дверью: грех не повеселиться! «А вот ещё!-Невозмутимо повторяет Виташка.-В послед! Знаете, как один товарищ, не буду сказывать его, на работу опоздал?»Все недоумённо переглянулись: эко невидаль! Почти со всеми бывало такое! Однако, уши навострили-неспроста заводится старый! «Так вот! Ходил этот многим известный типус через пустырь на работу. Повадился, значит. А что? Верно, оно в обход-то несказанно дольше получается. Да и не один-многие сокращали путь таким образом. Случись, натоптали они по снегу общими усилиями тропку-узенькую, в пол-ноги. Так, что если встречались двое и нужно было разойтись, один обязательно лез в сугроб аж по… по самое вышеколенье! И вот шёл он, горемычный, спешил на работу, а на ту пору случись бысть собачьей свадьбе! Ну, скажу я вам, если в этой стае хоть одна самая зряшная шавка обратит на тебя своё неказистое внимание-все как один бросятся. И избежать трёпки мудрено!»-Тут Виташка зябко поёрзал худыми плечишками в знак подтверждения своих слов.- «И то ли зазевался парень, то ли со зрением голова его садовая промашку дала, но столкнулся сей хлопец с ватагой самых-пересамых отъявленных нос в нос. Спрыгнул он в знак уважения в сугроб-а тропка-то длинная, а пустырь-то без края!.. Ни столбика тебе, ни заборчика… Куда ж бедной животинке до ветру приложиться? Вот сука первая и нашла выход! Жаловался мне после сердечный, что шипел он сквозь зубы на неё. Куда там! Сука она сука и есть! А сзади и остальные напирают-не то к девке своей поближе подобраться желают, не то за компанию опорожниться надумали! Вот так он со встречных курсов, разминувшись, и поплёлся следом!» Последние слова старика утонули в хохоте слушателей и в вырывающемся из-за открывающейся двери шума производства. «Идите, идите, голуби!»-Шептали потрескавшиеся губы. А непослушный глаз его в очередной раз глубокомысленно воззрился в одному ему известную область опустевшей курилки.